Международный день театра отмечают ежегодно 27 марта. В преддверии праздника «АиФ-Белгород» поговорил с руководителем театра клоунады «Две обезьяны», а также создателем детского театра «Веселые носики» Евгением Крамским о сложностях в работе актера-клоуна, профессиональном выгорании и целях необычного театра.
«Вдохновился видео с Полуниным»
Ирина Кочук, «Аиф-Белгород»: Расскажите, как появился театр «Две обезьяны». Почему вы решили заняться именно клоунадой?
Евгений Крамской: Мы занимаемся ещё драмой и эстрадой, а клоунада является лишь одним из направлений, в котором мы развиваемся в большей степени с детьми. У нас есть детский театр «Весёлые носики», который как раз сосредоточен на клоунаде.
Появились мы больше 12 лет назад, потому что кому-то и где-то нужно было ставить мои пьесы, которые я писал. Так пришла мысль, что проще всего будет организовать свой маленький театр. Вместе с коллегой Татьяной Климачковой мы создали театр-студию, где очень долгое время сами учились, потому что она единственная из нас имела режиссерское образование.
Поначалу все было очень по-детски, но постепенно мастерство росло. А через несколько лет я увлекся клоунадой. Насмотрелся видео с Полуниным, «Лицедеями», посмотрел «Снежное шоу» и другие спектакли. Тут и началось.
— Кто ваш среднестатистический зритель? Какой это человек?
— Сложно сказать, мы не так часто выступаем. Только сейчас появилась возможность репетировать в Пушкинской библиотеке и выступать несмотря на короновирус. На драму к нам приходят совершенно разные люди. На клоунаду, естественно, дети с родителями, в основном – с мамами. Хотя мы ставим не только детские спектакли.
— Что занимает больше вашего времени — театр для детей «Веселые носики» или театр для взрослых «Две обезьяны»?
— Поровну. Занятия идут и там, и там, везде разный состав. Но с детьми есть особенность. Я думаю, что клоунада – один из самых сложных видов творчества. Клоун должен уметь посмеяться в первую очередь над собой.
У детей этого опыта еще нет. Необходимо перестать бояться быть некрасивым, смешным. Детям это нужно прививать, они еще стараются хорошо выглядеть на сцене. Очень многое нужно менять в себе, так, вырабатывается походка. Это всегда очень сложно, приходится менять свою пластику. Мы все очень быстрые, нужно принуждать юных да и не только юных артистов быть не такими быстрыми, особенно в клоунаде. Она не терпит суеты. Я лично не люблю суетливых клоунов. «Не надо сильно спешить», – это надо золотыми буквами выкладывать перед входом артиста в театр.
— С какого возраста дети могут пойти заниматься клоунадой? Проходят ли они какой-нибудь отбор?
— С семи-восьми до 16 лет. В принципе отборов нет никаких, основной критерий – это желание.
— Почему вы выбрали названия «Веселые носики» и «Две обезьяны»?
— «Веселые носики» — это красные носики, они же веселые? Про обезьян уже никто точно не вспомнит. Совершенно случайно получилось.
— Есть ли у вас сценический псевдоним? Или он не нужен?
— Я не думаю, что это обязательно. Во время клоунады моего персонажа зовут Юджин. Это скорее английское от Евгений.
«Каждый спектакль – это праздник»
— Правильно ли я понимаю, что большая часть пьес для постановок написана вами?
— Даже не большая часть — все! И их еще много. Нам есть, что сказать зрителю. Тем более Чехова и Шекспира ставят и другие театры, а мы можем предложить что-то оригинальное, своё.
— Помните ли постановку, которую было легко написать, но сложно поставить как режиссеру?
— Есть пьеса «Мыло». Я ее написал, но мы до сих пор не можем её поставить, потому что нужно много актеров. Написана она очень давно, при этом остается достаточно актуальной. Речь в ней идет об уличной революции.
— Надеюсь, что скоро мы увидим эту постановку. Звучит интригующе.
— Я тоже надеюсь. А пока мы выкладываем отрывки в своих соцстях. Правда, они не отличаются высоким качеством, так как хорошее видео требует серьезных вложений.
— У вас недавно открылась киностудия. Как вы думаете, в чем принципиальное различие театра и кино?
— В кино всегда можно воспользоваться монтажом. Можно снимать несколько дублей, играя одно и то же пару дней подряд и пытаясь добиться идеального результата. Театр – это когда ты вышел на сцену и сыграл. Если ты в этот день был очень хорош, все увидят, но, если что-то пошло не так, то изменить уже ничего не получится. Никуда не денешься. Театр – это жизнь здесь и сейчас. Собственно, этим он и интересен.
— Есть ли у вас любимые постановки? Можете вспомнить самые эмоциональные?
— Трудно сказать, потому что для меня каждый спектакль – это праздник. Что-то лучше принимается зрителем, что-то хуже. Мы выходим с ощущением праздника и стараемся честно передать эмоции, а вот как это получается – уже другой вопрос. Щедрые на аплодисменты зрители подстегивают артистов и заставляют их делать свою работу еще лучше. Театр – это история про то, когда и зрительный зал работает, и актеры.
Что касается любимой постановки, то я не могу выделить конкретную. Тем более иногда в памяти остаются моменты, когда ты думаешь, что сделал все очень хорошо, но при этом зритель остался достаточно холодным. Например, такое бывает, если неподготовленный зритель приходит на клоунаду и относится к ней как к детскому искусству. Но это же совсем не так! Клоунада для всех. И мы создаем постановки для всех, а не только для детишек.
«Наш театр – это не бизнес-проект»
— Вы когда-нибудь сталкивались с профессиональным выгоранием? Как поставить спектакль в таком состоянии?
— Конечно, о чем вы говорите! Иногда совершенно не хочется ничего делать, личные кризисы, видимо, случаются. Помню, мы достаточно большое время не репетировали, не выступали, ничего не делали, но потом это прошло.
— Как поставить спектакль в таком состоянии?
— Если тебе не хочется этим заниматься, ты не веришь в это, то как что-то поставить? Никак. Я не думаю, что получится что-то дельное, если все время пытаться себя перебороть. Наш театр – это не бизнес-проект и не государственное учреждение. Мы собираемся после работы, чтобы получать удовольствие от репетиций, от того, что мы выступаем. И в первую очередь важно, чтобы нам это нравилось, а уже во вторую очередь – чтобы нравилось зрителям.
— Какая главная цель у театра? Рассмешить зрителей, заставить задуматься? Или же воспитать из артистов раскрепощенных людей?
— Если брать театр со стороны сцены, то это, конечно, раскрепостить человека, открыть его таланты, а ведь не со всеми это просто провернуть. На сцену выходят самые подготовленные, хотя мы всем стараемся дать хоть какую-то роль. Что касается публики, у меня к вам, как зрителю, ответный вопрос: в чем главная роль театра?
— Зависит от спектакля. Иногда посмеяться, иногда задуматься, насладиться игрой актера.
— Ничего не могу добавить! Я достаточно редко сейчас являюсь зрителем, мне хватает того, что я занимаюсь театром. Больше хочется создавать самому. Может, я сам себя обкрадываю.
— Чувствуете ли вы сейчас волнение, когда выходите на сцену?
— Если великий Олег Янковский (актер – прим. ред.) говорил, что в момент, когда артист перестает ощущать волнение перед выходом на сцену, ему больше не нужно выходить на нее, то кто мы такие, чтобы спорить? Естественно, встреча со зрителем – это волнительно. Но не говорит о том, что ты должен забыть все, что знал до этого.
Волнение не должно тобой руководить. Оно подстегивает, но не более того. Мы умеем не обращать на него внимания. Но я еще не видел такого человека, который бы не волновался в той или иной мере. Бывает, забывают слова, реплики. Да что там говорить, я однажды очень важную песню забыл. Куплет и припев просто вылетели – и все. Не помню, как мы выкручивались, но благо, никто этой песни толком не знал, думали, что так и нужно.
Случается всякое. Нужно быть готовым к тому, что может произойти все, что угодно. Один раз не очень трезвый зритель комментировал наш спектакль, где в основном сидели дети. Хорошо, ему это быстро наскучило и он ушел.
Была еще такая ошибка: мы надули шарики для постановки, а дети решили, что их нужно собрать. Орава лезла на сцену с разных сторон, а я бегал, хватал их и спускал со сцены.